Именно феноменология позволяет исследователю в такой субъективной и неопределенной сфере, как психология, оставаться в рамках научной парадигмы, не подменяя результаты исследований собственными проекциями, представлениями о том, как это происходит у другого с нашей точки зрения.
Суть феноменологического подхода заключается в том, что по отношению к объектам исследования (соционика здесь не исключение) можно задать два принципиально разных типа вопросов.
Первый направлен на выявление причинно-следственных связей и в общем виде звучит как «почему?» Второй – на раскрытие того, какими феноменальными свойствами обладают наблюдаемые психические образования и процессы, и в общем виде он звучит, начинаясь с «Как...?»
На первый взгляд, в этом нет ничего сложного. Нужно пронаблюдать, описать и сделать выводы.
Вот тут и оказывается, весьма неожиданно, что второй вопрос получается более интересным и более сложным. И результат всей работы зависит в первую очередь от умения наблюдать, умения видеть и слышать.
Вот человек сидит и готов отвечать на вопросы. Но что происходило до того, как он сел «на горячий стул»? Обычно ответы сводятся к тому, что некто прошел и сел. Но важно не то, что он прошел и сел, а как именно прошел и как именно сел. Если увеличить масштаб или зернистость картинки, то можно выделить жесты, которые предшествовали процессу перемещения со стула на стул. Показал рукой на себя. Не просто показал на себя, вопрошая «я», а как? С какой интенсивностью? Каким было окончание жеста? Если еще больше увеличить картинку, можно задаться вопросом, каким был зрительный контакт в это время? С какой интонацией задал вопрос?
Это обязательный навык в работе соционика, это то, с чего начинается обучение в нашем центре и то, без чего невозможно обучение в принципе. Так, например, в рамках соционической диагностики эксперт должен уметь воспроизвести все процессы, происходившие с клиентом как минимум за последние 2-3 минуты.
Второй этап – описание наблюдаемых процессов.
В рамках феноменологического подхода необходимо описывать явления, изначально избегая собственных интерпретаций. Обратный порядок, когда исследователь начинает с описания своей точки зрения на исследуемый предмет, может привести к совершенно непредсказуемым результатам. «Все Максимы (ЛСИ) носят черное, а Вы одеты во все черное, значит, Вы Максим (ЛСИ)», – подобные суждения к соционике имеют отношение весьма далекое.
Отходом от беспристрастного описания наблюдаемых процессов и явлений становится и привнесение собственных оценок, исходя из личных представлений о том, что есть хорошо или плохо, или о том, что есть правильно или неправильно.
Этим страдают некоторые описания типов, существующие в соционике. Безусловно, описания нужны, но необходимо их составлять, избегая домыслов, избегая в этом описании себя, как вносящего свои признаки, свои понятия, и как следствие, искажения. Подобные вещи мы можем наблюдать в ряде аспектных словарей, составленные на основе своих представлений о предмете. Если кому-то в динамической (белой) интуиции чудятся скрытые связи, то это не означает, что они так же покрыты тайной для носителей аспекта, как раз, наоборот, для носителей аспекта все предельно ясно.
Хорошим образчиком подобных толкований стали описания интертипных отношений, где модель отношений стала самоценностью и самоцелью. При этом забывается, что в подобной интерпретации уже давно описываются не реальные отношения между людьми в рамках типологических реакций, а отношения между моделями. Человека с его переживаниями, сложными отношениями с близкими, плавающей психологической дистанцией и просто бытовыми трудностями в этой красивой схеме нет. Крайне важно вернуться от рассуждений о предмете к сути предмета.
Хочется еще раз подчеркнуть: феноменологический подход в соционике (и вообще в психологии) предполагает, что единой для всех реальности не существует. У каждого она своя в силу специфики аспектного восприятия. И если кто-то в описании типа обронил, что Наполеон (СЭЭ) всегда захватывает пространство, то это совершенно не означает, что те же самые действия с точки зрения другого типа будут расцениваться таким же образом, а уж тем более будут таковыми при взгляде изнутри. Если кто-то считает, что дуальные интертипные отношения не подходят для работы, то это не означает, что ситуация будет восприниматься также со стороны второго члена диады, не говоря уже о других парах.
Главная задача соционика, работающего в рамках феноменологического подхода, изначально выделить наблюдаемые явления, т. е. описать их, назвать их таким образом, чтобы это было понятно адресной аудитории, сгруппировать на основе описания и лишь затем выстроить предположение о природе этих явлений. При этом как группировка, так и трактовка может оказаться ошибочной, но описательная часть останется истинной независимо от мнения наблюдателя. Что само по себе позволяет судить, идет ли речь об одних и тех же явлениях при научном диспуте.
Сама по себе регистрация феномена дает лишь понимание того состояния, в котором находится другой человек на конкретный момент времени. Однако это не дает понимания динамики происходящего.
Ситуация осложняется тем, что как в условиях эксперимента, так и в условиях диагностики, человек может проявить свои типологические установки с разной силой в силу совершенно разных причин: текущего психологического состояния, социальных рамок, которые с точки зрения тестируемого не позволяют развернуто ответить или продемонстрировать характерные для него реакции, психологических травм, лежащих в семантической области информационного аспекта и пр. Более того, в состоянии крайнего дискомфорта диагностируемый может вообще инвертировать свои признаки, предоставляя эксперту богатую почву для раздумий.
Любая диагностика является стрессовой ситуацией, даже если клиент пришел на нее добровольно и желание определить свой тип высоко мотивировано. Важно понимать, как будет обходиться со своим волнением человек, сидящий напротив, будет ли оно иметь выход, если да, то в чем это будет выражаться, если будет подавляться, то как это проявится. Возможно, что перед нами окажется человек, привыкший к публичным выступлениям, в этом случае мы можем не заметить видимого дискомфорта в его поведении.
Эксперт, работающий в феноменологическом ключе, должен отметить, что происходит с клиентом, какую стратегию он выбрал.
Предположим, мы наблюдаем явную скованность, проявляющуюся как в напряженном плечевом поясе, в подавлении каких-либо движений, так и в попытке скрыть эту скованность, которую также выдают мелкие движения пальцами. Речь скупая, ответы на вопросы односложные, клиент не выказывает явной готовности к диалогу.
Сам по себе этот феномен можно трактовать по-разному. Чтобы сделать верное заключение, нужны дополнительные факты.
Предположим, что на диагностику пришел динамик-интроверт. Если он выбрал подавление, мы будем наблюдать полный уход от контакта, независимо от начальной мотивации. Для внешнего наблюдателя будет демонстрироваться привычная психологическая защита: отсутствие всякой заинтересованности в продолжении процесса и в результате общения. Клиент будет выглядеть как аутист. При этом количество движений будет сведено до минимума, а те немногие, что можно зарегистрировать, будут выглядеть, как случайно вырвавшиеся.
В терминах соционики это можно описать как усиление интроверсии и ослабление динамики с иррациональностью.
При этом тревога будет усиливаться в той мере, в какой эксперт будет предпринимать попытки установить контакт с клиентом, как вербальный, так и зрительный. Диагностируемый может демонстрировать все меньшую заинтересованность в происходящем, зрительный контакт будет эпизодическим и обрываться очень быстро, буквально в первые 1-2 секунды. Скорость единичных движений глазными яблоками может быть высокой.
В чем же будут выражаться подавленные признаки? Они будут выражаться в плавном следовании за экспертом взглядом, чаще исподлобья, в движениях корпусом при перемещении диагноста. Как если бы черепаха после того, как ее побеспокоили, решилась, наконец, высунуть голову и проверить безопасность.
Если тревожность найдет выход, например, в верчении какого-либо предмета, мы услышим довольно быструю речь, сопровождающуюся жестикуляцией. Но жестикуляция будет выглядеть как подавляемая, поскольку начало жеста будет быстрым и неожиданным, а конец жеста выглядеть вялым, как будто человек уже устал к его окончанию и закончить четко его уже не смог. Это и будет проявлением интроверсии с иррациональностью.
Реакции статика-интроверта будут несколько отличаться. При подавлении мы будем наблюдать классический пример зажатого поведения. Тело как будто залито свинцом, напряжение в плечевом поясе, напряженный взгляд, сомкнутые губы, абсолютная неподвижность. Для внешнего наблюдателя может казаться, что клиент вовсе заморозил себя, будто между ним и клиентом глухая стена, через которую ничего не доносится. И все попытки получить какую-либо реакцию разбиваются об этот неприступный камень. Дело в том, что этот аспект полностью состоит из ригидных полюсов, и, как правило, все они начинают усиливаться.
Тревога также будет усиливаться, если эксперт будет предпринимать попытки установить контакт с клиентом, как вербальный, так и зрительный. Но причина уже будет иной. При усилении всех этих признаков существенно снижается скорость реакций, в итоге мы можем получить ситуацию, когда клиент попросту будет не поспевать реагировать, даже если темп общения поддерживать относительно невысоким.
Если уровень тревожности снизится, клиент может позволить себе скромную жестикуляцию с очень маленькой амплитудой, где, как правило, задействованы только кисти. Менее напряженные мышцы спины позволят диагностируемому сгорбиться. И это, едва ли не все реакции, которые мы можем наблюдать в этом аспекте.
Главным критерием того, что клиент стал чувствовать себя более комфортно служит переход в режимы других аспектов, но здесь важно отследить в какой именно аспект случился переход.
Предположим, что на диагностику пришел статик-экстраверт. Если он выбрал подавление, мы будем наблюдать гораздо большее замирание, чем свойственно в обычной обстановке для носителей этого аспекта. Это может выражаться в очень ровной посадке и отсутствии каких-либо движений в течение длительного времени.
В терминах соционики это можно описать как усиление статики и ослабление иррациональности. Но как же будет выражаться в этом случае экстраверсия?
Чем сильнее будет подавляться естественное поведение, тем яростнее будет пробиваться экстраверсия. И выражаться это будет в очень резких и очень порывистых движениях, которые неподготовленный наблюдатель может не заметить, учитывая, что они, скорее всего, также будут подавляться. То, что не сможет подавить диагностируемый в такой ситуации, это такие же резкие, «кинжальные» глазодвигательные реакции. Это и будет выражением этого аспекта в данном случае.
Если диагностируемый имеет возможность дать выход своей тревоге, он ведет себя более раскованно, мы будем наблюдать совершенно иную феноменологию. В первую очередь это будет выражаться в частой смене поз, более частой, чем это характерно для носителей аспекта в целом, до 7-8 раз за минуту.
Это будет одно из проявлений экстраверсии. Другим феноменом будут размашистые движения, как корпусом, так и руками. Амплитуда наклона корпуса при смене позы будет явно больше, чем это требуется. В равной степени это относится к жестикуляции, она может показаться даже нарочитой.
В качестве альтернативного варианта рассмотрим ситуацию, когда на диагностику пришел динамик-экстраверт. Если он выбрал подавление, то мы также будем наблюдать гораздо большее замирание, чем свойственно для этих типов в привычной обстановке. Это также будет выражаться в ровной посадке, напряжение в плечевом поясе скорее будет напоминать мышечный корсет, охватывающий всю талию.
В терминах соционики мы можем сказать, что в данном случае усиливается рациональность, а динамика ослабляется. Экстраверсия будет проявляться в стремлении обхватить одним взглядом всю картину происходящего, как будто бы диагностируемый смотрит интересный фильм, от которого не оторваться. При этом если экспертов будет несколько, то будет заметно, что переключения с одного интервьюера на другого будут минимальны, поскольку все они находятся «в кадре».
Если диагностируемый позволяет себе некоторую свободу, тревога может сбрасываться в большем количестве лишних движений, которые выглядят как нервозные и скорее всего таковыми и являются, например, в движениях ступней или тереблении какого-либо предмета. Возможны движения всего корпуса с большой амплитудой, в этом случае фактически мы будем наблюдать остановленное движение, такое, как если бы человек вставал или наклонялся в какую-либо сторону.
Другим проявлением экстраверсии, помимо такой же нарочитой жестикуляции, как в первом примере, может быть излишне громкая речь, как если бы человек разговаривал перед большой аудиторией, заботясь, чтобы всем было слышно.
Мы рассмотрели лишь два варианта, в то время как их может быть множество.
Поведение человека детерминировано способностью делать свой выбор в каждом текущем моменте времени. Эти выборы продиктованы уникальным восприятием человеком мира, как это ни парадоксально звучит в рамках типологии Юнга. Рассматривая типологические реакции в рамках теории малых групп, т. е. с точки зрения 140 аспектов, стоит учитывать, насколько сложной может быть «гамма» аспектных предпочтений, какими «аккордами» будет пользоваться человек.
И здесь мы подходим ко второму, не менее важному слагаемому успеха: даже грамотно описанные феномены сами по себе не дают всей полноты картины. Остается еще один важный вопрос: как существует, как изменяется данный феномен, как происходит переход от одного феномена к другому. В этом смысле то, как протекает тот или иной процесс, порой более важно, чем феномен сам по себе.
К. Левин, чьи тезисы и воззрения в целом оказали существенное влияние на меня лично и на нашу группу в целом, писал, что внешние движения, результаты действий, способы поведения, даже определенные переживания, если их рассматривать изолированно, могут быть совершенно не различимы, выступая в качестве частей совершенно разных процессов и имея совершенно разное психологическое значение.
Иллюстрируя данное утверждение, Левин приводит такой пример: «Человек ударяет молотком по чему-то твердому. Такого рода действие может иметь психологически очень разное значение. Оно может быть частью процесса забивания гвоздя, может быть ударом молотка о стол на аукционе, фиксирующем предложенную цену, а может быть исключительно выражением гнева. И хотя с точки зрения осуществления действия во всех этих случаях может иметь большое сходство в движении руки и сокращении мышц, однако законы, определяющие само действие и его психологические последствия будут совершенно различны. И если даже это действие, как и любое другое состоит, в конечном счете, из мышечных сокращений, то законы этих действий не могут выведены из тех законнов, которые определяют изолированное сокращение мышц само по себе» [52].
Продолжая эту мысль применительно к соционике, те же самые закономерности в равной степени это относятся к вербальной составляющей коммуникации. В отдельно взятый момент времени мы можем наблюдать нахождение человека любого типа в любом аспекте. Главный вопрос в данном контексте будет, как долго сможет удерживаться в режиме этого аспекта человек?
К огромному сожалению, после выхода словарей по семантике аспектов малых групп №9 и №15 мне не раз приходилось слышать, как аспектная лексика используется слишком прямолинейно, приходилось слышать интерпретации, которые идут вразрез с идеей словарей.
Например, человек на диагностике может выдать фразу «мне не нравится ваше отношение ко мне». Формально, исходя из лексем фразы, по имеющимся словарям, она относится к аспекту статическая этика (белая этика), но это не означает, что и человека, произнесшего эту фразу, мы сразу и однозначно должны записывать в носители этого аспекта.
Проверить, действительно ли у диагностируемого этот аспект сильный, очень просто. Необходимо лишь прояснить, может ли носитель аспекта выдать синонимичные ряды к упомянутым лексемам, и какое количество полей будет задействовано в ответе. Разумеется, эксперт сам должен владеть материалом, чтобы феномен не оказался вне рамок его восприятия.
Исследуя в диалоге феномен, можно использовать вопросы, начинающиеся с «как». Как Вы узнали, что это так? Вы думаете, что это такое (например, отношение)? Как Вы к этому относитесь?
В одном случае мы можем получить на проясняющие вопросы ответ, содержащий многочисленную лексику статической (белой) этики, например, такой[1]. «Оно (отношение) недружелюбно, негостеприимно. Ваши интонации звучат как-то предвзято и неуважительно, вопросы бестактны и иногда даже немного оскорбительны. А больше всего неприятно то, что вы делаете вид, будто наше общение сейчас приятно вам, словно я совсем глупая и не понимаю по всем вашим ужимкам, подколам и косым взгядам, как оно есть на самом деле. Фальшивить глядя в глаза – самое неприятное, что может случиться в такой обстановке».
В другом случае ответ может быть таким. «На мой непритязательный взгляд, моё соседство с вами оказалось трагической ошибкой, которую я вынужден спешно исправить. Сожалею, что я не нашел ничего привлекательного и интересного для себя ни в вашей компании как таковой, ни в вас - как в отдельных индивидуумах, ни в тематике разговоров с вами. Надеюсь, несоизмеримость наших интеллектуальных и эстетических потребностей бросилась в глаза и вам – поэтому мой уход вы воспримите как снятие с вас тяжкого, непосильного бремени и с радостью вернётесь к своему естественному состоянию».
Безусловно, ни о какой этике во втором ответе не может идти речи, равно как и об усиленном контактном блоке, который не позволяет выдать развернутый ответ, или о чем-то подобном. Налицо логические конструкты с многочисленными отрицаниями и описанием от противного, экстраверсия в попытке найти нечто в окружающих объектах и аристократизм в указании статуса и дистанции.
Тогда становится понятно, что тестовая фраза в первом случае оценивала поле отношений (психологическую дистанцию), а во втором – стремление отстроиться от окружающих путем понижения их статуса, что является центральным полем экстравертного аристократизма.
Возвращаясь к примеру поведения на диагностике экстраверта-статика и экстраверта-динамика, можно добавить, что после 10-15 минут ведения интервью мы скорее всего будем наблюдать иную картину.
Успокоившись, экстраверт-статик примет z-образную форму посадки, в этой части процесса мы будем наблюдать сильные изменения, что служит поводом для более внимательного наблюдения, чтобы выявить характерные постоянные поведенческие паттерны.
Но в части резких и порывистых движений существенных изменений мы не увидим, кроме того, что они не будут подавляться и станут более заметными. Уменьшится частота смены позы, а движения приобретут плавность. В целом поведенческий рисунок в этих элементах останется узнаваем, что и позволит говорить о том, что он имеет постоянный, а значит, типологический характер.
У экстраверта-динамика, скорее всего, изменится положение корпуса, человек либо откинется на спинку стула, либо подастся вперед, либо просто сгорбится. И это в данном случае будет расслаблением.
А вот те движения, которые казались нервозными поначалу, останутся. Более того, общее количество движений увеличится, к мелким движениям пальцев могут прибавиться маятниковые движения стопами или верчение, подкидывание, сборка-разборка каких-либо предметов.
Интроверт-динамик существенно увеличит количество мелких движений. Это могут быть как движения кистями или стопами, так и мелкие движения корпусом – легкие покачивания из стороны в сторону. Но может быть и полная смена позы, из той, в которой диагностируемый сидел в начале на близкую к эмбриональной, когда ноги поджимаются, корпус заворачивается внутрь.
Интроверт-статик, как было сказано выше перейдет в режим других аспектов. Например, в интровертную сенсорику, пытаясь «угнездится» и «обуютится» на своем месте. Может попросить передвинуть стул или пересесть. В другом варианте может откинуться, войдя в расслабленное медлительно-мечтательное состояние, присущее интровертной рассудительности. Тогда мы будем наблюдать ленивый взгляд сквозь веки и слышать лениво-тягучую речь.
Такое наблюдение за динамикой развития феномена позволит говорить, что же на самом деле относится к конституциональным особенностям психики, а что обусловлено ситуативным поведением. Именно наблюдение позволяет отделить типологические реакции от особенностей личной истории.
Итак, в чем именно будет выражаться феноменологический подход применительно к себе лично как эксперту.
Каждый человек обладает уникальной способностью по-своему воспринимать и интерпретировать мир. Встречаясь с человеком, я максимально, сколь это возможно, чист от каких-либо догматов. Долженствование в рамках феноменологического подхода неприменимо и не приемлемо. Для меня не существует идеальных типов, я не знаю, как должен вести себя человек, согласно его типу, и тем более не знаю, как должны строиться отношения с кем-либо, исходя из его типа.
Я стою на позиции, что соционик, работающий в феноменологическом ключе, предпочтет воздержаться от прямых сентенций, но предложит человеку исследовать вместе, какие сегменты информационного потока представляются для него значимыми, каким образом он организовывает свою коммуникацию. Фактически мы предлагаем создать человеку его индивидуальную модель, его типологическую карту, описывающую его личные особенности в рамках его типа. И уже, исходя из обнаруженных закономерностей, составить прогноз успешности, указать на зоны напряженности и зоны поддержки.
Это также подразумевает то, что невозможно по-настоящему понять человека, узнать, какова мотивация его поступков, если не пытаться посмотреть на мир его глазами, если не пытаться встать на его место.
Соционика в этом плане предоставляет уникальный инструментарий, какого нет ни в одном психологическом направлении. Инструментарий, который не только наполняет смыслом любое, даже кажущееся странным поведение, но и предлагает для этого весьма стройную систему, которая увязывает огромное количество наблюдаемых феноменов в единую целостность, называемую типом информационного метаболизма.
В этом смысле мы можем утверждать, что ни наблюдения внешних проявлений типологических реакций, в частности, каких-либо реакций по определенному информационному аспекту, ни множественная аспектная лексика, ни присущие элементы невербальной коммуникации, ни тем более какие-либо описания не дают истинного понимания того, как проживается и переживается что-то носителем аспекта.
Но мы можем спросить об этом, каким выглядит мир через призму ТИМа. Это и есть феноменологический подход.
[1] Приведены реальные ответы, на просьбу развернуть тестовую фразу.
станете более успешным в работе!
